Значительная часть

Валленштейн должен был согласиться на мирные переговоры с Данией, завершившиеся 12 мая 1629 г. подписанием Любекского мира, по которому Христиан IV отказывался впредь от вмешательства в дела Империи, но сохранял все свои прежние владения. Курфюрсты торжествовали, ибо окончание датской войны лишало существование валленштейновской армии последнего формального основания Неудача осады Штральзунда доказала императору неосуществимость в настоящий момент проекта Оливареса.

Замыслы же Валленштейна сами по себе были ему абсолютно чужды и-теперь только мешали его дружбе с Католической лигой и всему делу католического универсализма.

Тщетно Валленштейн мобилизовал все свое влияние при дворе и всех давно купленных им министров, чтоб заставить императора приняться за насильственную реорганизацию политического строя Германии вместо того, чтобы отдаваться в руки католических князей, папства и Испании в погоне за церковной контрреформацией.

Император остался императором. Теперь его пути с Валленштейном разошлись. Духовник Фердинанда II иезуит Ламормэн пересилил всех министров. 6 марта 1629 г. был опубликован Эдикт о реституции, т. е. восстановлении прав католиков над множеством секуляризированных протестантами после 1552 г. аббатств, приорств, епископств, архиепископств; протестантские области Германии были обречены на ту же судьбу, которая постигла Чехию.

В мае 1629 г. значительная часть валленштейновской армии, так дорого обошедшейся Германии около 30 тыс. человек, была отправлена на помощь испанскому королю Филиппу IV в Италию.

Д еще через год и сам Валленштейн был формально уволен в отставку. Борьба за мировую габсбургскую империю вступала в последнюю фазу.

Международная атмосфера сулила победу. Только несколько облаков виднелось на горизонте, но кто в лагере агрессии мог бы угадать, что очень скоро они сгустятся в черную грозовую тучу над головами Габсбургов? Два человека верно оценили в 1628 г. значение вмешательства Густава-Адольфа в осаду Штральзунда.

Это были Валленштейн и Ришелье. Валленштейн, и уходя в отставку, знал, что именно шведские дела призовут его обратно.