Значительная часть

Может быть, Густав-Адольф, говоря о всех недовольных в Германии, о всеобщем восстании, имел в виду преимущественно протестантских князей и, максимум, бюргерскую оппозицию больших ородов так, по крайней мере, интерпретируют его историки.

Но в том-то и дело, что в тот момент при слабости бюргерской оппозиции обратиться к недовольным значило, независимо от субъективных намерений, волей-неволей оказаться лицом к лицу с народными массами, с крестьянским и плебейским движением, с возмущением низов. Что бы ни имел в виду Густав-Адольф, надеясь, когда он начинал свой поход, зажечь факел всеобщего восстания в Германии, он в действительности дал сигнал именно движению низов, углублению классовой борьбы.

В Магдебурге, окруженном имперскими войсками Тилли и Паппенхейма, классовый антагонизм в ожидании прихода шведской армии обнажился до крайности.

По мнению Виттиха, шведы своими слишком широкими освободительными обещаниями способствовали экзальтации народной толпы, которую возглавили демагоги, фанатичные религиозные проповедники, а также отдельные наиболее отчаянные представители бюргерства.

Среди последних мы видим, например, одного купца, у которого были тайно запасены склады пороха и оружия для восстания, одного разорившегося пивовара, ставшего аптекарем, неспокойного человека, агитировавшего, что лучше не оставить камня на камне, чем подчиниться императору. Если старый совет Магдебурга был поголовно склонен к переговорам с имперцами, то и в новом свете значительная часть избранных бюргеров склонялась понемногу к этой линии.