Праздничная парадность
Это прежде всего парные портреты Летра I и Екатерины 1721 года. Хотя портреты и восходят з общей композиции и костюмах к живописным и графическим прототипам, они совершенно самостоятельны в трактовке образов.
Яркий и оригинальный художественный взгляд И. Зубова сказывается в декоративной орнаментальности рисунка. Узорчатость передачи драгоценностей, шелка платья, украшений лат придает изображениям особую праздничную парадность.
Старая карандашная надпись на обороте портрета Петра сообщает: Внесены Василием Киприановым в 722 году какие листы в печате в Москве.
Следовательно, уже в это время у И. Зубова были связи с издателем и гравером В. О. Киприяновым.
По распоряжению Петра I в 1722 г. гравировано двойное изображение Бота, выставленного в Москве перед Успенским собором.
Заказ на гравирование, а может быть, и рисунок Бота передал в Московскую типографию архитектор Иван Заруд-ный.
Трудно сказать, какова роль Зарудного в создании произведения, но в гравюре сказываются особенности художественного языка московской школы гравирования, особенности творчества И. Зубова.
Достаточно сравнить гравюры Бота с гравюрами Шхонебека, решающими аналогичную задачу изображения судна с разных сторон.
Шхонебек в гравюрах Предестинация, несмотря на чертежный прагматический характер задания, создает картины бурного моря, изображает несущийся по волнам корабль.
Свойство искусства начала XVIII в. превращать карты и чертежи в художественные произведения сказывается и в гравюрах Бота.
Однако здесь нет картинного пространственного решения.
Художественные средства более условны: точно найдено место изображения на гладком нейтральном фоне, прекрасная линия контура, рисунок декоративно изогнутых, непомерно больших флагов.
Гравюра И. Зубова, изображающая коронацию Екатерины I в 1724 г., по сути дела является конклюзией.
В изображение включен текст восемнадцати тезисов богословского диспута, происходящего во время коронационных торжеств в Славяно-греколатинской академии.
Но, сохраняя множество аллегорических фигур, Зубов создает единую, пусть несколько условную картину: к Петру, стоящему под балдахином на высоком помосте, подходит Екатерина.
