Католическая агрессия

Весь этот эпизод еще раз служит напоминанием, что страны Западной Европы, непосредственный объект габсбургского универсализма, на самом деле входили как составная часть в более обширное целое, в более широкую систему государств, и с востока могли явиться коррективы к безумным Планам, почти торжествовавшим на западе.

Итак, пролог Тридцатилетней войны оканчивается в 16281629 гг., когда габсбургско-католическая агрессия достигла своего зенита.

Контрреформация в Германии торжествует, остается как будто последнее усилие, последний шаг на пути к мировой империи.

Но в то же время военные действия между Швецией и имперцами в Померании, между Францией и Габсбургами в Италии, между Голландией и испанцами в Нидерландах и на море являются тремя пока еще разрозненными фрагментами будущей всеевропейской войны. Швецию.

Но тогда этот план сорвался из-за отказа Густава-Адольфа начать войну в Империи, прежде чем он закончит войну с Польско-Литовским государством за балтийское побережье за Ливонию и Пруссию. Эта война, давняя, затихшая было в 1622-1624 гг., снова разгорелась с 1625 г.

Несмотря на все уговоры, Густав-Адольф оставался непреклонным в своем отказе.

Это между прочим на время расхолодило и Ришелье и способствовало тому, что он даже стал было искать сближения с Габсбургами, но вскоре должен был убедиться в гибельности такого пути для-Франции.

В начале 30-х годов ключевая роль в развитии Тридцатилетней войны выпала на долю Швеции.

Не столько благодаря своей силе, сколько из-за своего стратегического положения Швеция оказалась вершителем судеб Европы.

Англия и Дания в конце 20-х годов вышли из игры, Франция против Испании имела превосходного союзника Голландию, но против Империи союзника не имела, несмотря на напряженные дипломатические усилия.

Османская империя была слишком связана персидскими делами, и повернуть ее против Империи французской дипломатии так и не удалось до конца Тридцатилетней войны.

Иное дело Швеция она сама мечтала ринуться на Империю, так как с нараставшей тревогой следила за габсбургско-католи-ческими приготовлениями к похищению Европы. Густав-Адольф, уже отнявший море, по его собственным словам, у Московского государства и приближавшийся к тому же результату в ожесточенной войне с Речью Посполитой, не только зарился теперь на принадлежавшее Империи померанское побережье Балтики, но беспокойно оглядывался на Габсбургов, готовых лишить его всех приобретений и даже короны.